Упрямый рыцарь - Страница 22

Калеб шел за ней следом. Одного его взгляда в их сторону было достаточно, чтобы они ретировались. Он взял Сейдж за локоть, подталкивая вперед, чтобы быстрее пройти по темному коридору и подняться по лестнице в ее квартиру.

– Ключи, – скомандовал Калеб, игнорируя ее удивленные глаза и усталый вздох. Очутившись внутри, он не стал терять время на любезности. – Садись. – Он показал на диван.

Сейдж скрестила на груди руки.

– Ты слышала? Я сказал…

– Я что, похожа на пуделя?

Проклятие! Хотя Калеб и был зол, ему захотелось рассмеяться.

Он сдержался и холодно улыбнулся:

– Очень смешно.

– О нет. Это совсем не смешно. – Сейдж прошла в кухню, достала из буфета чашки и коробку с пакетиками чая и наполнила чайник водой.

Калеб, пробормотав что-то сквозь зубы, двинулся за ней, выхватил у нее из рук чайник и с грохотом поставил его на плиту.

– Что ты делаешь, черт возьми?

– Готовлю чай. Травяной. Ты будешь?

Она хочет его разозлить? Схватить бы ее за плечи и как следует потрясти, чтобы заставить мыслить здраво.

Или прижать к себе и целовать до тех пор, пока никому из них уже не будет дела до здравого смысла.

Черт!

Куда пропадает его логика, когда он рядом с ней? Она таяла, словно дым. Нет, нельзя снова поддаться этому. Одного раза вполне достаточно. Более чем достаточно. Если подумать, куда это его привело…

Их привело – нужно помнить об этом.

– Чай? – переспросил Калеб. – Выпью с удовольствием.

Изобразив на лице улыбку, он снял пиджак, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, ослабил узел галстука, расстегнул манжеты, закатал рукава…

– Да, забыла сказать, – пропела Сейдж сахарным голоском, – чувствуй себя как дома.

Калеб сверкнул еще одной фальшивой улыбкой:

– Спасибо. – Он выдвинул стул и сел. – Так и сделаем.

Она прищурилась, глядя, как он скрестил ноги и вытянул их под столом. Когда Калеб скрестил на груди руки, Сейдж тихо выругалась.

Чайник засвистел. Сейдж бросила в чашки пакетики с заваркой. Калеб ненавидел чай, считая, что чай – для больных. К тому же это был даже не чай, а какой-то травяной сбор.

Его сестрам это наверняка понравилось бы. Впрочем, сейчас не время думать о сестрах. Или о братьях. Да и вообще ни о ком из его семьи.

– Это не чай, – скривился Калеб, когда она поставила перед ним чашку.

– Это то, что я пью.

– Жуть, – хмыкнул он.

– Мед? – предложила Сейдж.

– Что?

Ее улыбке позавидовал бы Чеширский кот.

– Ты кладешь в чай мед?

– А как насчет сахара?

– Я отказалась от сахара.

– Ни сахара. Ни чая. Ты помешана на здоровом образе жизни?

Она села напротив:

– Я беременна.

– Ну, это я уже знаю.

– Ты что, глупец или просто не в ладах с реальностью? Беременным женщинам нельзя употреблять кофеин! Они должны соблюдать диету! Натуральные продукты, выращенные на органике! Мед! Травяной чай! Понятно?

Он был готов поклясться, что видел, как восклицательные знаки, словно фейерверк, взлетали в воздух.

– Ох…

– Ох?! Это все, что ты можешь сказать?

– Я не… – Калеб откашлялся. – Я ничего не знаю о… об этих беременностях.

– Ясное дело, – кивнула Сейдж, и вся ее злость куда-то улетучилась. Она поставила на стол локти и уперлась лбом в стиснутые кулачки. – Так же, как и я.

И опять по ее щекам потекли слезы. Калеб встал и оторвал кусок от висящего над раковиной бумажного полотенца.

– Сейдж. – Он опустился на корточки. – Мне очень жаль, что так все получилось.

Она вытерла лицо и шумно высморкалась.

– Нет, это не твоя вина.

Калеб подвинул свой стул, сел рядом и взял ее за руки:

– Послушай, это большая новость для нас обоих.

– Это еще мягко сказано, – улыбнулась сквозь слезы Сейдж.

– Но мы к этому привыкнем. Мы справимся. – Он убрал с ее лица выбившуюся прядь. – Я уже кое-что знаю. Никакого кофеина. Мед. Травы… Знай: ты видишь перед собой человека, который считает, что на кухне достаточно иметь кофейник, пару черствых бубликов и немного сыра, который не успел позеленеть.

Она рассмеялась. Это был первый настоящий смех за все время. Калеб придвинул к ней чашку:

– Ну а теперь пей. Вот так. Еще глоток… Отлично. Ты проголодалась? Может, что-нибудь приготовить?

– Калеб, – Сейдж поставила чашку на стол, – ты хотел поговорить.

– Да. – Он снова сел.

– Пойми, я действительно не думала, что так получится…

– Послушай, – начал он, – мы двое взрослых людей. Теперь уже ничего не поделаешь. Нам придется жить с этим.

Еще один камешек в ее огород. Но прогресс все же есть. Они оба уже спокойнее. Гораздо спокойнее. Во всяком случае, он.

Его злость не имела никакого отношения ни к Сейдж, ни даже к нему, а была связана с тем, что он не знал, каким должен быть следующий шаг. И это было ужасно.

Юридическая школа. Агентство. Его успешная практика. Вся жизнь Калеба подчинялась четким законам логики.

Сейдж встала:

– Дай мне минутку.

– Послушай, мы не можем без конца откладывать разговор.

– Второй урок, касающийся беременности, – приходится часто бегать в туалет.

– О…

Она вышла из кухни. Спина прямая, голова высоко поднята. Сейдж была так чертовски независима. Так решительно настроена не нуждаться ни в ком.

Что ему делать?

Калебу были известны официальные варианты. Но как быть с чувствами? Их нельзя затолкнуть ни в какую категорию.

Он услышал шум воды. Услышал, как открылась дверь ванной.

Сейдж вернулась. Она умылась. Причесала волосы.

Калеб почувствовал, как что-то произошло с его сердцем. Оно перевернулось. Или… воспарило. Что бы там ни было, ощущение было странное.